Поводом для разговора с политологом Андреем Елисеевым стал запуск созданной им при поддержке экспертной сети iSANS онлайн-платформы Fakeby.org. Александр Отрощенков специально для читателей Reform.by расспросил эксперта о российской пропаганде, коронавирусных просчетах беларусских властей и создании в Беларуси военной диктатуры. Вишенка на торте — прогноз политолога по поводу сроков правления Александра Лукашенко.
— Какова цель новой платформы Fakeby.org?
— Еженедельно появляются сотни пропагандистских статей относительно Беларуси. И если разоблачать каждую из них, то придётся заниматься только этим. Это напоминало бы борьбу с ветряными мельницами. Поэтому платформа Fakeby.org предлагает более системный подход. Каждая из опровергаемых пропагандистских статей причисляется к одному или нескольким из 25 основных пропагандистских сюжетов (иногда их называют нарративами), которые описаны в одном из моих более ранних исследований. Суть его в том, что вся совокупность прокремлёвской пропаганды может быть классифицирована в 25 основных сюжетных линий.
Они не обязательно касаются лишь Беларуси. Могут касаться Украины, Евросоюза, других стран. Главное, что они направлены на беларусскую аудиторию. Абсолютное большинство пропагандистских материалов соответствует одному из этих утверждений или их комбинации. Достаточно со временем иметь две-три сотни статей, из которых будет явно вырисовываться всё это древо нарративов. Вместо того, чтобы закапываться в тысячах статей, эта платформа продемонстрирует пропагандистскую машину на подборке из 200-300 публикаций.
— Какие это нарративы?
Если очень коротко сформулировать их суть, то она такова: Запад и подконтрольные ему страны – плохие во всех проявлениях. Россия – хорошая. И только в альянсе с Россией или даже в её составе Беларусь будет успешна в будущем. Это общее утверждение разбивается на 25, и абсолютное большинство пропагандистских материалов содержит одно такое утверждение или комбинацию нескольких. Это утверждения о том, что беларусские протесты – результат западных технологий, с помощью которых пытаются устроить в Беларуси «цветную революцию», о том, что Светлана Тихановская и другие оппозиционеры – западные марионетки, дискредитация беларусской истории, языка и национальных символов и прочее.
Кроме того, это не только пропаганда, которая касается беларусов и Беларуси. Я выделяю четыре пропагандистских блока, и лишь один из них касается Беларуси. Второй блок касается Украины. Это очень большой пласт. Третий блок касается соседних с Беларусью западных стран: Польши и стран Балтии. Четвертый блок – условный коллективный Запад, другие западные страны. То есть, эта пропаганда направлена не только на то, чтобы дискредитировать беларусскую историю, убедить людей в том, что Беларусь – часть «русского мира», беларусский язык неполноценный, а оппозиция – марионетки Запада.
Она также последовательно дискредитирует все соседние с Беларусью страны, кроме России. Как написал один колумнист Sputnik Беларусь, правительства Украины, Польши и балтийских стран «солидаризировались с Гитлером». Отсюда следует логический вывод, что если все они за Гитлера, то единственный нормальный сосед, с которым можно строить отношения, – это Россия. Если бы соседями Беларуси вместо Польши и Украины были бы, например, Словакия и Венгрия, то они бы были объявлены «солидаризирующимися с Гитлером». Но соседи не они, поэтому «достаётся» Польше, Украине и балтийским странам. Якобы там враждебные, профашистские, несамостоятельные правительства, которые тоже являются марионетками Запада. Говорится о социально-экономической деградации в балтийских странах, опровергается участие России в войне на Донбассе и оправдывается оккупация Крыма.
Одним из основных посылов такой пропаганды является также утверждение, что Россия – одна из немногих действительно суверенных стран – наряду с Китаем и США. За парой исключений, все остальные страны якобы их вассалы. В общем, эти пропагандистские утверждения в комплексе направлены на то, чтобы создать картину враждебного, загнивающего Запада и России как единственного подлинно дружественного для Беларуси государства.
— Почему важно знать эти нарративы, а тем более – как-то их классифицировать?
— Это делается для того, чтобы видеть лес за деревьями. Эти статьи появляются во всех видах СМИ – от социальных статей до федеральных телеканалов. Только в одной сети «Вконтакте» действуют несколько десятков токсичных пабликов, которые на ежедневной основе генерируют пропагандистский контент. Чтобы не гоняться бесконечно за каждым отдельно, мы демонстрируем, что это не просто разрозненное множество статей, а система. Огромная система, направленная на промывание мозгов. Она как конструктор складывается в 25 конкретных нарративов, а с 25-тью работать проще, чем с бесконечностью. Их можно опровергать, обыгрывать, а можно троллить и создавать свои модификации с известной долей юмора.
— Сегодня особое раздражение вызывает не российская пропаганда, а беларусская официальная. Почему платформа концентрируется не на ней, а на кремлёвской?
— На самом деле беларусская официальная пропаганда после выборов 9 августа очень быстро стала филиалом прокремлёвской. Она повторяет все основные утверждения прокремлёвских СМИ с очень небольшими отличиями.
— Например?
— Имея определённое магистральное направление, российские пропагандистские каналы могут тем не менее приглашать носителя альтернативной точки зрения. Например, на российском телевидении вполне можно услышать такую точку зрения: «Да, конечно, Лукашенко сфальсифицировал выборы, но он всё равно победил и набрал чуть больше 50%».
Беларусские государственные СМИ себе такого позволить не могут. 80% и точка! До выборов различий было больше, но затем началась синхронизация, и беларусской пропаганде хватило трёх недель после выборов, чтобы стать практически неотличимой.
Другой недавний пример – российские СМИ принялись упорно критиковать «многовекторную» внешнюю политику Беларуси, а местные СМИ от этого часто стараются отбиваться. Конечно, на беларусском и российском телевидении повторяются не абсолютно все нарративы, но, скажем, девять из десяти будут повторяться без особых отличий. И если брать любой пропагандистский материал с БелТа, «Советской Белоруссии» или государственного телевидения, его точно так же можно будет «определить» в те же 25 нарративов, как и токсичный контент из, например, «Одноклассников».
— Какие различия и сходства с той пропагандой, которая применялась и применяется в отношении Украины?
— Они практически идентичные. В картинке, создаваемой этой пропагандой, Беларусь и Украина – часть «русского мира». Эта имперская концепция триединого народа направлена на подрыв и беларусской, и украинской идентичности. Российские пропагандисты очень любят проводить параллели с фашизмом и нацизмом. Например, Евросоюз в их представлении является продолжателем дела нацистской Германии. У власти в Украине якобы находится фашистская хунта. Беларусскую оппозицию они сегодня тоже увязывают с фашистами через национальную символику, и Светлана Тихановская, как они утверждают, «ориентируется на идеологию и практику гитлеризма».
— Не исключено. Я тоже иногда ловлю себя на желании гитлеризмом позаниматься.
— (смеётся) Да, это могло бы быть смешно, но это реальная цитата из статьи, которая пару дней назад вышла на сайте «Телескоп». Там прямо говорится о том, что беларусская оппозиция следует практикам и традициям гитлеризма. При этом Светлана Тихановская якобы имеет гражданство Израиля (!) и Литвы и, естественно, является американской марионеткой. И тут тоже сходство с властями Украины, которые якобы ничего не решают, а действуют по команде Госдепа.
Некоторые статьи совершенно сумасшедшие.
Например, они утверждают, что оппозиция по приказу НАТО заражает беларусов коронавирусом, который ей по приказу Сороса в пробирках привёз Майк Помпео во время своего визита в Минск в прошлом году. То есть и украинское правительство, и беларусская оппозиция в их глазах полностью лишены субъектности и готовы на самые деструктивные действия против своих стран и народов по чужой указке.
Также идентичен исторический блок, который представляет историю и Украины, и Беларуси как бесславную. А все светлые страницы истории обоих стран так или иначе связываются с Россией. То есть все блоки практически идентичны, а модификации касаются лишь конкретных событий и некоторой специфики.
— Те посылы, о которых ты говоришь, звучат безумно и конспирологически. Насколько люди готовы их воспринимать?
— Это зависит от возраста и от блоков нарративов. Если мы говорим о дискредитации беларусской государственности, истории, языка, то беларусы достаточно устойчивы, особенно молодёжь, которая совсем это не воспринимает. Но если мы возьмём блок по Украине и западным соседям Беларуси, мы увидим большую готовность к восприятию, которая к тому же увеличивается в соответствии с возрастом. Например, немалая часть людей в возрасте 50+ в целом готова всерьёз воспринимать сообщения о том, что империалистическая Польша вынашивает планы захвата Западной Беларуси.
По украинской тематике вообще очень низкая информированность всех возрастных групп, в том числе молодёжи. Поэтому даже по поводу самых базовых вещей – референдума в Крыму, войны на Донбассе – люди затрудняются с выводами. И такая неосведомлённость является благодатной почвой для пропаганды.
— Существует мнение, что беларусы более устойчивы к пропаганде, т. к. они, в отличие от тех же украинцев, давно живут в условиях ограничения свободы слова и вынуждены предпринимать определённые усилия и использовать разные источники для того, чтобы следить за новостями и выстраивать свою картину мира.
— Я бы не сказал, что беларусы более устойчивы к восприятию пропаганды. В Беларуси российские СМИ широко представлены, и это очень сказывается на восприятии разных событий. Сложная ситуация со свободой слова не помогла беларусам выработать иммунитет к промывке мозгов. Особенно это касается представлений о происходящем за границей. В основном свою интерпретацию международным событиям дают российские СМИ.
Беларусы могут смотреть на это критично, но, годами и десятилетиями варясь в этом инфополе, они впитывают основные месседжи российской пропаганды.
Например, если говорить о роли России в международных событиях, например в Сирии, то исследования показывали, что беларусы были достаточно восприимчивы к пропаганде и нередко транслировали ключевые посылы российской пропаганды и давали высокую оценку роли Владимира Путина как международного лидера.
То же самое можно сказать о ситуации с беженцами в Европе. Один из опросов показал, что беларусы достаточно активно «повелись» на интерпретацию, которая была предложена прокремлёвскими СМИ. Многие поверили в то, что ЕС не справляется с этим кризисом, и стоит на грани распада, а сама война на Ближнем Востоке была спровоцирована США, чтобы навредить Евросоюзу. Само многолетнее присутствие прокремлёвских СМИ и нарративы, которые они продвигают, серьёзно сказываются на общественном мнении.
Более того, на российском телевидении более качественная картинка, чем на беларусском государственном, там допускается иллюзия плюрализма мнений, корреспонденты ездят в горячие точки и делают оттуда репортажи. Это способствует большему доверию со стороны телезрителей, чем к беларусским государственным телеканалам.
— Но если посмотреть на то, что происходит на улицах беларусских городов в последние месяцы, то получается, что беларусы не особо поверили в те нарративы, которые касаются самой Беларуси.
— Да, когда ты смотришь по телевизору о стране, в которой ты никогда не был, где у тебя нет друзей или родственников, во многое можно поверить. Другое дело – поверить в то, что ты можешь проверить своими ушами и глазами. И утверждения, которые продвигает прокремлёвская пропаганда о Беларуси, чаще всего не находят понимания у беларусов, мягко говоря.
К выборам рейтинг Лукашенко уже был минимальным, и для любого, кто следит за общественно-политической жизнью в Беларуси или просто умеет смотреть по сторонам, очевидно, что беларусские протесты проистекают из внутренних причин. Поверить в небылицы о событиях в других странах и дальних краях проще, чем поддаться сказкам про злобный Запад, если видишь тысячу и одну причину общественного недовольства.
При таком масштабе репрессий, когда у многих беларусов есть пострадавший знакомый, друг или даже родственник, невозможно убедить людей, что никаких репрессий и пыток нет, а синяки нарисованы краской. Я бы сказал, что тут прокремлёвская и беларусская государственная пропаганда взвалили на себя непосильную ношу.
При этом не скажу, что у российских информационных каналов совсем ничего не получается. Например, очень грамотно обыгрываются заявления российского руководства относительно событий в Беларуси. И притом что Кремль оказал Лукашенко разностороннюю поддержку – политическую, информационную, пусть и небольшую, но экономическую – Песков, например, может сказать периодически что-то вроде того, что они против излишнего насилия. Эти слова ни к чему не обязывают, но делается такой реверанс. И беларусы, которые хорошо относятся к России, цепляются за это и «обманываться рады». Такие реверансы широко разносятся прокремлёвскими каналами и затуманивают умы части беларусов.
Поэтому говорить о полном провале информационной политики России не приходится. Обвала пророссийских настроений не произошло. Но этот процесс пошел.
— Это те 11%, о которых говорил Андрей Вардомацкий?
— Да. Беларусские и российские государственные СМИ изо дня в день сообщали, что враждебный Запад хотел поработить Беларусь, а Россия ее спасла. Тем не менее за последние три месяца проевропейские настроения возросли, а пророссийские уменьшились. И если ничего не изменится и Россия продолжит поддерживать Лукашенко, продвигая углубленную интеграцию, а именно это и является её целью, то пророссийские настроения продолжат уменьшаться. Это не будет каким-то резким обвалом, но на один-полтора процентных пункта в месяц они могут снижаться, и этот процесс будет продолжаться. Интересно будет посмотреть на эту динамику еще месяца через три, а также посмотреть, как отреагирует на них российское руководство, которое, конечно же, внимательно за ними следит.
— Ты думаешь, оно болезненно воспринимает это падение?
— Нет какой-то монолитной группы, которая сидит в Кремле и мыслит одинаково. Естественно, часть российского политикума, которая имеет отношение к событиям в Беларуси, может быть обеспокоена. Но есть и те, которых это волнует гораздо меньше. Я уверен, что Путину и большой части его окружения важнее сохранить реальные и эффективные механизмы политического, экономического и военного контроля над Беларусью, чем расположение самих беларусов. И они вполне готовы поступиться частью пророссийских настроений.
Мы это видим на примере Армении. Ведь Путин наказал армян и Пашиняна за «бархатную революцию» ценой подрыва пророссийских настроений. В итоге зависимость Армении от России в военно-политическом отношении возросла, несмотря на то, что многие армяне в России разочаровались. Нечто подобное происходит и в Беларуси в том смысле, что Россия достигает своих целей, но при этом теряет поддержку.
Ведь цели России никуда не делись. Процесс углубленной интеграции и, по сути, превращения Беларуси в БССР-2 активизировался в начале 2019 года.
Парафированная Программа действий по углубленной интеграции была принята в прошлом сентябре, а в преддверии выборов беларусская сторона непрозрачно намекала, что в случае, если Россия окажет политическую поддержку, осенью начнётся движение в сторону углубленной интеграции. Политическая поддержка в трудную минуту Лукашенко была оказана, так что черед за выполнением обещаний – думаю, об этом напомнил Лавров во время своего последнего визита несколько дней назад.
— В апреле ты написал, что если Лукашенко резко не одумается и не поменяет политику в отношении COVID-19, то его снесут в перспективе двух лет. Не хочешь скорректировать свой прогноз?
— Я написал в апреле об этом, имея в виду, что уже тогда был низкий рейтинг Лукашенко, и дальнейшее пренебрежение к эпидемии выглядело как недооцененная, но очень важная предпосылка к уже критической девальвации доверия к госорганам, а отсюда – к массовым акциям неповиновения.
В аналитической среде есть консенсус относительно того, что неадекватные меры Лукашенко в противодействии коронавирусу поспособствовали мобилизации оппонентов Лукашенко. Я не утверждаю, что должны были быть приняты совсем жесткие меры и ограничения. Проблема в том, что беларусская пропаганда рисовала ложную дилемму по коронавирусу. То есть либо принять мизерные меры и отвергать опасность эпидемии, либо ввести жесточайший локдаун и всё закрыть. Разные страны подходят к этой проблеме по-разному, и мы видим, что между этими двумя крайностями есть большой диапазон действий.
Как минимум, начать нужно было с качественного и честного информирования людей об угрозе и ходе эпидемии. Возможны и локальные локдауны в отдельных населенных пунктах с неблагоприятной эпидемиологической ситуацией. Беларусское телевидение любило говорить, что у нас «как в Швеции». Это не так. Швеция приняла более активные действия по противодействию распространения этого заболевания, чем Беларусь, а также организовала качественную и честную коммуникацию. Действия государственных СМИ, подобные беларусским, в Швеции или любом другом правовом государстве стали бы предметом уголовного расследования. В беларусском Уголовном кодексе есть статья 338 об оказании услуг, которые не отвечают требованиям безопасности для жизни и здоровья потребителей – что насчет информационных услуг?
Фактически, государственные телеканалы дурили голову и разными способами прeуменьшали опасность коронавирусной инфекции, что, безусловно, негативно сказалось на общественном здоровье. Даже после того, как через ООН всплыли статистические данные по смертности за апрель-июнь, ни один беларусский гостелеканал об этом не сообщил. На эту проблему полностью закрывали глаза. Как сказали по каналу «Беларусь-1», коронавирус побеждён, потому что премьер-министр Головченко привился российской вакциной. Такая вот логика и такое информирование.
— Ты называл и конкретные цифры по смертности…
— В своем апрельском исследовании возможных последствий коронавируса в Беларуси я базировался на работе Имперского колледжа Лондона, который делал прогнозные показатели по всем странам мира исходя из различных сценариев и степени обеспеченности национальных систем здравоохранения. Из него следовало, что если беларусские власти не предпримут более адекватные и решительные меры по противодействию эпидемии, то количество летальных случаев в стране может достигнуть от 15 до 30 тысяч. Тогда некоторые коллеги по цеху чуть ли не пальцем у виска покрутили. Но мы видим, что уже сегодня эти цифры близки к реальности. Избыточная смертность в Беларуси только по апрелю-июню была даже не 5500, как сообщалось, а до 7000 человек, как показали более точные подсчёты.
Это означает, что по апрелю-июню реальное количество смертей, связанных с коронавирусом, в официальной статистике могло быть занижено примерно в 15 раз. И если масштаб преуменьшения сохранился, то с учетом актуальной официальной цифры коронавирусных смертей более 1100, можно предположить, что реальная избыточная смертность у декабрю уже могла превысить 15 тысяч. Это гигантская цифра, которая в правовом государстве привела бы к расследованию, уголовному расследованию действий госорганов. Как минимум, оценке того, насколько они были адекватными и оправданными. Пока же выходит так, что Беларусь может стать одной из самых пострадавших стран от коронавируса среди не только стран Европы, но и мира. По отношению избыточной смертности на душу населения за апрель-июнь ситуация была именно такая. Значительная часть этих жертв является следствием отсутствия адекватного и слаженного подхода госорганов к противодействию эпидемии. Это не может не привести к политическим последствиям.
— Лукашенко это понимал? В этом причина трансформации режима из персоналистской диктатуры в военную, о которой ты писал?
— Я думаю, что он недооценивал возможные последствия эпидемии. В демократических странах ошибки высокопоставленного политика корректируют другие ветви власти. В Беларуси все они разгромлены, потому вся государственная машина стала заложником представлений одного человека. О трансформации политического режима я писал исходя из анализа перестановок в руководстве, которые он начал делать еще в конце 2019 года. Уже к началу лета 2020 года стало видно, что Лукашенко трансформирует свой режим из условно «гражданского» персоналистского режима в персоналистский военный. Во-первых, это назначение главы президентской администрации генерал-майора КГБ Сергеенко. Далее Лукашенко устранил тяжеловеса Мясниковича с гражданским бэкграундом, послав его в Москву на высокую должность в Евразийской экономической комиссии.
В июне Лукашенко сделал перестановки в правительстве, когда премьер-министра Румаса с гражданским бэкграундом поменял на силовика Головченко. То же самое произошло с главой КГК, которым на тот момент стал генерал-лейтенант КГБ Тертель. Было видно, что Лукашенко последовательно замещает условный гражданский компонент в своем окружении силовым. Термин «военный» в определении политического режима не должен вводить в заблуждение, здесь имеется в виду не армия, а все силовые ведомства. Еще до выборов было очевидно, что никогда ранее в истории Беларуси силовики не имели такого влияния на принятие решений во всех сферах. Они начали заправлять фактически всем. После выборов это лишь стало более очевидным. Последний значимый шаг – это назначение силовиков в регионы в качестве заградотрядов для властной вертикали.
— Зачем это было сделано?
— Нужно признать, что в ситуации стремительного падения рейтинга Лукашенко и роста протестных настроений это был его рациональный и грамотный ход. Анализ диктаторских режимов показывает, что персоналистские (именно персоналистские, а не коллегиальные – так называемые хунты) военные режимы более устойчивы, чем гражданские. Лукашенко, думаю, не знает всех этих политологических терминов и не читает работ об этом, но он это чувствует и действует соответственно, устраняя дополнительные риски для себя. Представим себе ситуацию: если бы премьер-министром остался Румас, и он после выборов откололся и сделал публичное заявление в поддержку Тихановской и Координационного Совета, это могло бы стать началом эффекта домино для правящей вертикали. Лукашенко предчувствовал, что «гражданские» могут не выдержать давления общества, и довольно рационально этому противодействовал.
— Но ведь на штыках сидеть неудобно и неустойчиво. Тот же Мясникович в своё время обеспечил Лукашенко лояльность вертикали во время перехода к нему власти от Кебича.
— Я приведу один пример. На сайтах всех исполкомов был раздел по президентским выборам. Кроме всего прочего там были опубликованы решения о формировании составов районных и участковых избирательных комиссий. Это были задокументированные совершенно конкретные решения с датами, номерами, фамилиями. Вскоре после выборов абсолютное большинство исполкомов эти разделы удалили. О чем это говорит? О том, что вертикальщики были в курсе реальных результатов выборов и того, что Лукашенко реально их не выиграл, а, скорее, разгромно проиграл. И они начали очень осторожничать. С одной стороны, никто из них не заявил, что откалывается, но с другой – они начали подстраховываться и удалять свидетельства своей причастности к выборным махинациям. Конечно, президентская администрация это видела и поставила силовиков Караева и Вакульчика помощниками Лукашенко по регионам. С одной стороны – это формальное понижение с министерских должностей, но с другой – им доверили важную функцию по укреплению властной вертикали. По сути, Лукашенко создаёт заградотряды для исполкомовцев.
— Если такие режимы более устойчивые, чем «гражданские» диктатуры, о какой временной перспективе такого режима может идти речь?
— Вывод об устойчивости таких диктатур сделан на основе анализа эволюции авторитарных режимов учеными в сфере политической транзитологии. Оказалось, что вероятность демократизации персоналистского военного режима примерно вдвое меньше в определённый календарный год, чем «гражданского». Конечно, это всё относительные вещи, и тут нельзя говорить о том, сколько лет каждый конкретный режим может длиться. Это условное сравнение, которое говорит о вероятности, а не какое-то правило, которое работает во всех странах. Можно лишь уверенно сказать, что в политической истории последних 50 лет такие режимы были более устойчивыми, чем те, которым политическая система Беларуси соответствовала еще полтора года назад . То есть, вероятно, этими перестановками Лукашенко обеспечил себе несколько более длительное правление, чем если бы их не было. Однако сам по себе этот вывод нам не говорит о том, сколько еще протянет режим Лукашенко – три месяца, год или три года.
Если говорить о конкретной беларусской ситуации, то я склонен придерживаться своего апрельского прогноза – от нескольких месяцев до двух лет, начиная с апреля 2020 года.
Несмотря на то, что Лукашенко удалось остаться у власти в этот очень сложный период и не упасть к этому времени, он находится в очень трудном положении.
Во-первых, мы не почувствовали еще всех последствий второй волны коронавируса. Она уже весьма негативно сказывается на общественном здоровье и наверняка будет иметь и политические последствия. Во-вторых, мы еще не вступили в глубокий экономический кризис, который неизбежен. То, что Лукашенко удалось пережить уже более ста дней, не говорит о том, что ситуация стабилизировалась. Дальнейшая дестабилизация возможна и через полгода и через год. Само развитие ситуации зависит от очень многих факторов, о которых мы знаем мало либо ничего не знаем: какие процессы происходят в головах ближайшего окружения Лукашенко, какие планы в Кремле, как беларусы отреагируют, если он будет продавливать углубленную интеграцию… Но очевидно, что режим в таком сложном положении долгие годы продержаться не сможет.
***
Статья также доступна на Reform.by.
The article is available in English Andrei Yeliseyeu: Lukashenka had a presentiment that “civilians” could not endure
