Драматические события президентской кампании в Беларуси породили беспрецедентную протестную волну против режима Александра Лукашенко, который руководит страной с 1994 года. В отличие от предшествующиех предвыборных периодов, в 2020 присутствие религии в политической сфере не было видимым. Зато в послевыборный период религиозное сообщество, в том числе и православное, настолько активно включилось в протестное движение и в критику действий режима, что это повергло Лукашенко в шок и привело к таким беспрецедентным репрессиям со стороны режима, как спешная смена руководителя Белорусской Православной Церкви Митрополита Павла и недопуск в Беларусь митрополита Римско-католической церкви в Беларуси Тадеуша Кондрусевича, а позже угрозы уголовного преследования православного священника Владимира Дробышевского и католического священника Вячеслава Барка, а также главы Синодального информационного отдела БПЦ прот. Сергия Лепина и вспомогательного епископа Минско-Могилевской епархии РКЦ Юрия Кособуцкого.
Во время выборов 2001 года активную протестную активность продемонстрировали многие нео-протестантские движения, а также была хоть и совершенно неудачная, но заметная попытка выдвижения кандидата с ярким конфессиональным позиционированием – бывшего директора завода «Атлант», православного мецената Леонида Калугина (конфессиональное позиционирование было настолько интенсивным, что даже официальная биография несостоявшегося кандидата начиналась словами «милостью Божьей рожден в православной семье»). Следующие выборы, в 2006 году, стали политическим контекстом для формирования партии христианско-демократического направления (Белорусская христианская демократия), которая активно вводила христианскую повестку в политику, одновременно инструментализируя протестный потенциал нео-протестантских цекрвей. В 2010 году БХД уже смогла выдвинуть в президенты своего кандидата с четким конфессиональным позиционированием В. Рымашевского, также активно привнося религиозную тематику, риторику и субкультуру в политическую сферу, что позволило мобилизовать в кампанию верующих, в том числе православных. Кампания Рымашевского и ее мобилизационный потенциал, в отличии от политической попытки Калугина, были относительно удачными.
Но уже тогда режим, опирающийся на лояльность Белорусской Православной Церкви и стремящийся к монополии на поддержку со стороны религиозных организаций, оценивая потенциал БХД на мобилизацию политической поддержки церквей в свою пользу, пытались помешать данному политическому движению этот потенциал реализовывать. Во-первых, препятствуя регистрации партии на протяжении более чем десяти лет. Во-вторых, пытаясь дискредитировать ее по церковной линии. Еще в период, когда до выборов объявления президентских выборов 2010 оставался год, 27 и 28 сентября 2009 года в программе «Панорама» Первого канала белорусского телевидения был показан сюжет с комментариями самого популярного на тот момент в русско-язычном информационном поле церковного деятеля диакона Андрея Кураева, который выступил с критикой христианско-демократического движения, а также руководителя юридической службой Минского епархиального управления Белорусского Экзархата Андрей Алешко с критикой БХД.
Однако уже в тот момент, внутри истеблишмента Белорусского Экзархата, во-первых, стало заметным разделение по поводу отношения к различным политическим силам в Беларуси. Так, неожиданно для внешнего наблюдателя, на дискредитирующий БХД сюжет последовала критика со стороны другого официального представителя БПЦ, ответственного за связи со СМИ, архимандрита Алексия (Шинкевича), который назвал сюжет «заказным политическим материалом» и заявил, что сюжет «вызвал в епископате очень негативную реакцию». А во-вторых, между различными официальными лицами и сообществами открылось противостояние за право озвучивать официальную позицию БПЦ по политическим вопросам. В результате, в этом противостоянии архим. Алексий (Шинкевич) проиграл – в 2010 году он со скандалом был снят со своей должности «официального спикера».
На выборах 2010 года роль спикера от имени церкви активно принял на себя протоиерей Феодор Повный. Именно он выступил 19 декабря 2010 года в прямом эфире телеканала ОНТ в эпичном ток-шоу с участием Ермошиной, когда на площади Независимости происходил брутальный разгон протестующих против фальсфикации выборов – с осуждением оппозиции. Уже тогда у Повного в БПЦ было особое положение, во-первых, благодаря его личной истории и связям, а также внешнеэкономической деятельности от имени БПЦ и участии в формировании экономического базиса церковной структуры. А во-вторых, благодаря его номенклатурным связям на уровне государственных властей – вплоть до личных отношений с самим Лукашенко (в том числе, ему была предложена политическая должность «сенатора» в Совете Республики Национального Собрания, однако этого не допустила Московская Патриархия, которая и в дальнейшем сдерживала карьерный рост Повного). Фактически, Повный даже выступал в роли посредника между режимом и Белорусским Экзархатом, а также церковным «политруком», пропагандирующим лояльность к режиму Лукашенко. В свою очередь, Лукашенко продвигал Повного на роль возможного Митрополита Минского, на смену немощному Митрополиту Филарету.
В противовес Повному, именно во время выборов 2010 года произошли беспрецедентные на тот момент выступления православного сообщества в поддержку протестов, как уже было сказано выше, во многом обусловленные и альтернативной православной кандидатурой на выборах в лице Виталя Рымашевского, но и не только. Возмущенные брутальным подавлением протестов против фальсификаций, а также последовавшим поздравлением Патриарха Московского Кирилла в адрес Лукашенко с победой на выборах, православные верующие написали письма по поводу событий 19 декабря в газету «Царкоўнае слова» и направили петицию Патриарху, на многих приходах прошли молебны о заключенных и пострадавших 19 декабря. Несмотря на то, что в газете «Царкоўнае слова», публикация писем была сопровождена такими комментариями редакции как «священник несет исключительно духовную миссию, не ставя перед собой задачи оценки действий правосудия», «Белорусский Православная Церковь никогда не призывала верующих к выражению тех или иных политических предпочтений, тем более, если это связано с нарушением действующего законодательства», сам факт публикации в официальной газете Минской епархии подобных писем вызвал довольно широкий резонанс. Тем не менее в 2010-2011 годах такое движение не было достаточно радикальным, не получило дальнейшего развития и постепенно затухло.
В десятилетие между выборами 2010 и 2020 была только одна тема, в которой стандартно содержался протестный потенциал церквей по отношению к государству – это тема пролайф. Тот самый прот. Сергий Лепин, которого сейчас обвинили чуть ли не в экстремизме из-за записи в фейсбуке, вплоть до официального предупреждения со стороны Генеральной прокуратуры, а также проведения проверки Следственным комитетом, в рамках этой темы в эпоху после выборов 2010 года позволял себе довольно критически высказываться о действующем или обсуждаемом в Беларуси законодательстве. Так, критикуя новый закон о репродуктивных технологиях в 2012 году Лепин, как пресс-секретарь заявил, что данный законопроект «находится в резком противоречии с точкой зрения Православной церкви, ее учением».
Почему тогда подобные заявления официального лица церкви, критичные по отношению к государственной власти не вызвали такого резкого неприятия со стороны последней?
- Во-первых, сама тема пролайфа, абортов, традиционных семейных ценностей и т.д. в дискурсивном плане была отдана государством на откуп церкви: именно в этой теме режим воспринимал критику, сколь бы радикальной она не была, довольно безболезненно. При этом, фактически, церквам был закрыт доступ в обсуждение других значимых сфер жизни общества.
- Во-вторых, церковный пролайф создавал альтернативу оппозиционной партии БХД, которая попыталась сделать эту тему политической и ввести ее в свою политическую повестку, такая альтернатива была выгодна режиму, т.к. создавала противовес БХД. Более того, церковный пролайф всяческим образом дистанцировался от оппозиционной повестки.
- В-третьих, критика церковного пролайфа никогда не была критикой самого режима – она скорее касалась критики Запада, структур ООН (ЮНФПА и программа по народонаселению), феминизма и гендерного равенства, продвижения прав ЛГБТК+, в этом смысле белорусский режим выступал, скорее, как защитник народа от такого влияния. Если же критика разворачивалась в белорусском поле, то обращена она была, скорее, на отдельных лиц (депутатов) или министерство здравоохранения, но не на первых фигур. В результате, даже будучи радикальным или даже алармистским, церковный пролайф был, скорее, про-режимным. Тем не менее, благодаря относительной свободе в вопросе пролайф и поддержкой официальной церковью пролайф-движения, внутри церкви укрепилось довольно радикальное крыло деятелей, сопряженное с различными дискурсами теорий заговора, анти-западных и пророссийских настроений, которые в данный момент оказались близки к новому Минскому митрополиту Вениамину или активно с ним сотрудничают. Среди таких деятелей можно назвать Юлию Чирву (белорусский пресс-секретарь НОД), Дмитрия Куницкого (псевдоним Пантелеимон Филиппович), а также Владимира Грозова. Выросла также и востребованность, и влиятельность самого такого дискурса.
Несмотря на то, что Московская Патриархия в 2013 году приняв решение о смене Митрополита Филарета, прислала в Минск бывшего рязанского Митрополита Павла (Пономарева), вопреки амбициями прот. Федора Повного и планам Александра Лукашенко, именно в этот период политическая карьера «церковного премьера» входит в свой зенит. В 2015 году именно построенный Повным храм «Всех святых» становится центром «гражданской религии» – здесь проходит главное публично-массовое мероприятие предвыборной кампании Лукашенко «Молитва за Беларусь». Несмотря на то, что с 2014 по конец августа 2020 года, на протяжении всего пребывания Митрополита Павла на Минской кафедре, продолжается противостояние этих двух фигур, Повному удается не только сохранить свое положение, но и в результате добиться отставки Митрополита Павла и замены его на подконтрольную себе фигуру – Митрополита Вениамина (Тупеко).
Таким образом, с сентября 2020 года, после вступление в должность главы Белорусской Православной Церкви, Митрополит Вениамин оказался между несколькими точками гравитации.
Во-первых, это массивная «точка силы» сверху, которую представляет Федор Повный, который продолжает сохранять близость к режиму Лукашенко. В июле 2020 он был главным церковным спикером, выступавшим по телевидению, где он интерпретировал патриотизм как поддержку режима, восхвалял Лукашенко и критиковал «эту женщину», Светлану Тихановскую, которую он не посчитал достойной, чтобы даже упомянуть ее имя, а также предупреждал о недопустимости любых уличных акций. В послевыборный период он также отличился рядом высказываний в поддержку режима и осуждения протестов.
Во-вторых, это маленькая, но активная «точка импульса» снизу, ярким представителем которой является Дмитрий Куницкий. Выпускник Факультета философии и социальных наук, младший научный сотрудник Института философии НАН, в свободное от написания публицистических статей в «Беларускую думку» статей о необходимости защиты традиционных семейных ценностей, он собирает компромат на священников и активных мирян, которым близка либеральная, национальная, правозащитная повестка или которые активно высказываются в публичной сфере по поводу происходящих в стране событий, а также даже их жен и детей. Этого автора один из аналитиков характеризует как «человека со странностями» с амбициями «серого кардинала», который работает в жанре «доносов». Действительно, тексты этого автора пестрят антисемитизмом, алармизмом, наполнены отсылками к различным теориям заговора, специфическим мироощущением, в котором важную роль играет демонология, — автор на полном серьёзе в своих аналитических материалах ссылается на летающих над Минском бесов. Вот типичная сентенция из текстов магистра философии: «И если бы не усилия Церкви по нейтрализации духовного воздействия бесов – нет для Белоруссии никакой надежды на спасение от победы вольных или невольных слуг ада под бело-красно-белыми знаменами и представляющей его на земле антихристианской элиты Запада».
Фактически, это такой внутрицерковный Григорий Азарёнок.
Тем не менее, в дискурсе и решениях самого Митрополита Вениамина и его духовного сына Куницкого прослеживается некоторая общность и влияние. Например, во многих своих аналитических статьях на различных одиозных ресурсах, Пантелеимон Филиппович критикует духовенство Гродненской епархии, высказывая в качестве претензии исполнение гимна «Магутны Божа». И одно из первых действий, которое проводит Митрополит в жизнь во время своего визита в Гродненскую епархию, — это запрет духовенству исполнять этот духовный гимн. Хотя это, возможно, не столько прямое влияние Дмитрия Куницкого на Митрополита Вениамина, сколько, скорее, просто однонаправленность их идейных векторов, тем не менее, это во-первых, повышает значимость самого Куницкого внутри определенных православных политических сил антизападной и русско-имперской направленности; а во-вторых, открывает ему широкие возможности интриговать против несимпатичных ему представителей духовенства и мирян.
Несмотря на значительную разницу между тремя «точками» (например, ориентированность Повного на независимость от Москвы, при западно-русской и в целом пророссийской ориентации Куницкого, нейтральности в этом вопросе Лиса), их объединяет поддержка режима Лукашенко. Первый, как особо приближенный к Лукашенко и курирующий церковную сферу, несущий за нее ответственность, заинтересован в том, чтобы со стороны церкви режиму оказывалась всяческая лояльность и были исключены протестные настроения. Второй больше озабочен идеологическим противостоянием «либералам», «националистам», «автокефалистам», приверженцам Константинопольского патриархата, «экуменистам», «модернистам», выступающим за права женщин и профилактику насилия в семье. Третий заинтересован в стабильности положения самого Митрополита и в сохранении поддержки со стороны государства. Таким образом, все три деятеля Белорусского Экзархата, каждый по-своему, ведет борьбу с тем сообществом и личностями, которые в Православной церкви в последние месяцы так или иначе возвышали свой голос против фальсификаций, насилия и репрессий со стороны режима.
Одним из ключевых лиц, против которых обращена критика обеих групп, стал Председатель Синодального информационного отдела БПЦ. Не случайно, утром, еще до того, как на эмоциональный пост Лепина в фейсбуке по поводу разрушения народного мемориала в честь невинно убитого Романа Бондаренко отреагировал сам Лукашенко, с критикой пресс-секретаря БПЦ выступил на своем ютуб-канале сам Повный, также как и Лукашенко, не называя имени Лепина, но обращаясь к тексту его фейсбук-записи. Несмотря на то, что многие священнослужители БПЦ отреагировали и на убийство Романа Бондаренко, и на разрушение его мемориала не менее, а то и более жестко, чем Лепин, именно последний, благодаря своей официальной позиции в БПЦ как «спикера» привлек особое внимание властей. Лепин, а также католический епископ Юрий Кособуцкий 18 ноября получили официальное предупреждение от Генеральной прокуратуры о недопустимости нарушения законодательства (речь шла об экстремизме и разжигании розни), а через неделю обоими религиозными деятелями занимался уже следственный комитет в рамках доследственной проверки и находятся под угрозой возбуждения против них уголовного дела, а Лепин еще и под угрозой повторения судьбы одного из своих предшественников – архим. Алексия Шинкевича, которого сняли с должности десять лет назад.
Таким образом, в Белорусском Экзархате проявляются две центробежные тенденции, которые поляризуют церковное сообщество в Беларуси. С одной стороны, это укрепление прорежимной, антизападной, антилиберальной партии, представленной всего несколькими — но влиятельными — лицами. С другой стороны, это нарастание недовольства этой тенденцией со стороны широкого круга священнослужителей и мирян, которое никак не оформлено институционально, но происходит на неформальном уровне общения в соцсетях и чатах.
В первые недели после 9 августа, когда Белорусскую церковь все еще возглавлял Митрополит Павел, он сам, а за ним и официальная позиция церкви, разрывалась между двумя полюсами. С одной стороны, это во-первых, привычное тяготение к поддержке любых государственных властей, во-вторых, белорусского режима в частности, поскольку он давал церкви как организации и ее высшим сановникам определенные привелегии, и тем самым ставил в зависимость от себя, в-третьих, это репрессивные ресурсы режима, которые вполне могли быть, а в результате и были пущены в ход, в-четвертых, это поддержка в адрес Лукашенко, озвученная непосредственным руководителем Митрополита Павла Патриархом Московским Кириллом, чьим Экзархом в Беларуси и являлся бывший Минский Митрополит.
С другой стороны, это настроения верующих и значительного количества священнослужителей и даже одного епископа — архиепископа Гродненского Артемия. Эти настроения — возмущение происходящим в Беларуси чрезвычайным насилием и беззаконием — имели беспрецедентное до сих пор распространение: священники писали об этом открыто в своих блогах и соцсетях, высказывались на проповедях, занимались волонтерством, выходили на акции солидарности, открывали двери храмов для укрытия преследуемых. Некоторый контраст создавался и позицией Римско-католической церкви. Да и сама атмосфера первых недель была тревожная и динамичная, режим терял контроль над ситуацией, было не так легко сориентироваться в том, каким образом будет идти дальнейшее развитие событий.
Между этими двумя полюсами и вынужден был колебаться Митрополит Павел, который не мог себе позволить игнорировать продемократические настроения церковного сообщества, поэтому для режима он оказался недостаточно лояльным. В результате его заменили на ставленника прот. Федора Повного.
Новый Митрополит, в отличие от Митрополита Павла, между полюсами не колеблется. При декларируемом нейтралитете, который означает, скорее, игнорирование насилия, фальсификаций, репрессий и беззакония со стороны действующей власти, он тяготеет к сохранению лояльности по отношению к режиму. К тому же он не рассматривает активное церковное сообщество, настроенному по отношению к режиму, ответственному за насилие и правовой произвол, критически. Возможно, он не видит, что бурление в православном сообществе, в том числе и среди широкого круга священнослужителей, богословов, активных мирян, нарастает, и думает, что его можно нейтрализовать просто игнорируя запросы с их стороны и оказывая давление на самых видимых лидеров церковного мнения. Тем не менее, именно эта стратегия не только не снимает напряжение внутри церковного сообщества, а наоборот, снижает доверие к иерархии, с также способствует формированию горизонтальных связей. Таким образом, в православной церкви будет происходить всё большее расслоение между иерархией и народом, что будет иметь долгосрочные последствия для религиозного сообщества в Беларуси в целом.
The article is available in English Belarusian Orthodox Church and political agenda in Belarus
